Карась идеалист содержание. Анализ «Карась-идеалист» Салтыков-Щедрин. Тест по произведению

«Карась-идеалист», как и многие другие сказки Салтыкова-Щедрина, имеет социальную направленность. В образе героя сказки отразилось не только мнение самого автора, но и всей передовой интеллигенции того времени, считавшей, что всеобщее счастье - это не утопия, а реально достижимое состояние общественного устройства. «Карась-идеалист» предназначался для публикации в мартовском номере «Отечественных записок» (1884). Но, убедившись в невозможности опубликовать сказку в России, писатель направил ее в «Общее дело». Там и было напечатано впервые произведение Щедрина «Карась-идеалист». Краткое содержание сказки в этой статье.

Ерш и карась

Поспорили как-то карась и ерш. Один считал, что можно жить по правде, а второй утверждал, что без обмана не прожить. Карась кричал, что это подлость. Зарывшись в ил, карась много думал и своими мыслями делился с ершом. Часто они спорили. Но первым обычно начинал карась, мол, борьба не приведет ни к чему хорошему и надо стремиться к свету. Ерш ухмылялся, там, наверное, и щук не будет? Карась вообще никогда не слышал про щук и был уверен, что все это выдумки. Ерш презрительно хмыкал и уплывал.

Когда они встречались, карась заводил свою любимую песню о торжестве добра. Он был уверен, что плохие поступки рано или поздно будут посрамлены. Как пример приводил методы ловли рыбы - с ловли багром переходят на удочки и неводы. Ерш был уверен, что ни какой разницы нет, каким методом в уху угодить. А карась и про уху-то ничего не слышал. И ерш сердито удалялся.

Приглашение на диспут

Продолжаем пересказ «Карася-идеалиста», краткое содержание сказки, с известия о щуке. Однажды принес ерш известие о том, что появилась щука, и пора бы карасю перья свои подобрать, чтоб ей удобнее его глотать было. Возмутился карась, мол, нет за ним такой вины, за которую можно было так наказать. Мечтал карась о согласии и мире между рыбами. Ерша от таких слов передергивало. Услышал их как-то голавль. А ерш рассердился и уплыл, ворча, что у каждого свое пропитание - караси едят ракушек, а щуки - карасей.

Задумался карась над словами ерша. И понял, что ракушки предназначены для пропитания самой природой. А щуку, если повстречает, он спросит о добродетели, что, мол, нехорошо, чтобы рыбы ели других рыб. Так карась и рассуждал, пока не приплыл к нему голавль и не пригласил на диспут к щуке. Карась не испугался - ведь он знал важное, почти волшебное слово, которое и из «щуки карася сделает».

Встреча с щукой

Завершаем краткое содержание «Карася-идеалиста» встречей щуки и карася. Стал он ей рассказывать о равенстве рыб. Щука искренне удивилась - ракушками и червяками точно сыт не будешь. Не пришлось ей по душе такое деление труда: кто половчее, тому и дело посильнее, а слабые, значит, от их трудов кормиться будут? Больше всего рассердило щуку то, что при таком раскладе, ей тоже работать надо. Как только умолкла щука, обступили карася головли и под стражу взяли. Но неугомонный карась вечером снова пришел на диспут, и позволила ему щука слово молвить. Плеснул карась от радости хвостом и провозгласил - ведомо ли ей, щуке, что такое добродетель? Щука от удивления рот раскрыла, да вместе с глотком воды карася случайно проглотила. Истина у каждого своя. Ерш, который все предвидел, только и сказал: «Вот они, диспуты-то, каковы!».

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Карась-идеалист

Карась с ершом спорил. Карась говорил, что можно на свете одною правдою прожить, а ерш утверждал, что нельзя без того обойтись, чтоб не слукавить. Что именно разумел ерш под выражением «слукавить» - неизвестно, но только всякий раз, как он эти слова произносил, карась в негодовании восклицал:

Но ведь это подлость! На что ерш возражал:

Вот ужо увидишь!

Карась - рыба смирная и к идеализму склонная: недаром его монахи любят. Лежит она больше на самом дне речной заводи (где потише) или пруда, зарывшись в ил, и выбирает оттуда микроскопических ракушек для своего продовольствия. Ну, натурально, полежит-полежит да что-нибудь и выдумает. Иногда даже и очень вольное. Но так как караси ни в цензуру своих мыслей не представляют, ни в участке не прописывают, то в политической неблагонадежности их никто не подозревает. Если же иногда и видим, что от времени до времени на карасей устраивается облава, то отнюдь не за вольнодумство, а за то, что они вкусны.

Ловят карасей по преимуществу сетью или неводом; но чтобы ловля была удачна, необходимо иметь сноровку. Опытные рыбаки выбирают для этого время сейчас вслед за дождем, когда вода бывает мутна, и затем, заводя невод, начинают хлопать по воде канатом, палками и вообще производить шум. Заслышав шум и думая, что он возвещает торжество вольных идей, карась снимается со дна и начинает справляться, нельзя ли и ему как-нибудь пристроиться к торжеству. Тут-то он и попадает во множестве в мотню, чтобы потом сделаться жертвою человеческого чревоугодия. Ибо, повторяю, караси представляют такое лакомое блюдо (особливо изжаренные в сметане), что предводители дворянства охотно потчуют ими даже губернаторов.

Что касается до ершей, то это рыба уже тронутая скептицизмом и притом колючая. Будучи сварена в ухе, она дает бесподобный бульон.

Каким образом случилось, что карась с ершом сошлись, - не знаю; знаю только, что, однажды сошедшись, сейчас же заспорили. Поспорили раз, поспорили другой, а потом и во вкус вошли, свидания друг другу стали назначать. СПЛЫВУТСЯ где-нибудь под водяным лопухом и начнут умные речи разговаривать. А плотва-белобрюшка резвится около них и ума-разума набирается.

Первым всегда задирал карась.

Не верю, - говорил он, - чтобы борьба и свара были нормальным законом, под влиянием которого будто бы суждено развиваться всему живущему на земле. Верю в бескровное преуспеяние, верю в гармонию и глубоко убежден, что счастье - не праздная фантазия мечтательных умов, но рано или поздно сделается общим достоянием!

Дожидайся! - иронизировал ерш.

Ерш спорил отрывисто и неспокойно. Это рыба нервная, которая, по-видимому, помнит немало обид. Накипело у ней на сердце… ах, накипело! До ненависти покуда еще не дошло, но веры и наивности уж и в помине нет. Вместо мирного жития, она повсюду распрю видит; вместо прогресса - всеобщую одичалость. И утверждает, что тот, кто имеет претензию жить, должен все это в расчет принимать. Карася же считает «блаженненьким», хотя в то же время сознает, что с ним только и можно «душу отводить».

И дождусь! - отзывался карась. - И не я один, все дождутся. Тьма, в которой мы плаваем, есть порождение горькой исторической случайности; но так как ныне благодаря новейшим исследованиям можно эту случайность по косточкам разобрать, то и причины, ее породившие, нельзя уже считать неустранимыми. Тьма - совершившийся факт, а свет - чаемое будущее. И будет свет, будет!

Значит, и такое, по-твоему, время придет, когда и щук не будет?

Каких таких щук? - удивился карась, который был до того наивен, что когда при нем говорили: на то щука в море, чтоб карась не дремал, то он думал, что это что-нибудь вроде тех никс и русалок, которыми малых детей пугают, и, разумеется, ни крошечки не боялся.

Ах, фофан ты, фофан! Мировые задачи разрешать хочешь, а о щуках понятия не имеешь!

Ерш презрительно пошевеливал плавательными перьями и уплывал восвояси; но спустя малое время собеседники опять где-нибудь в укромном месте сплывались (в воде-то скучно) и опять начинали диспутировать.

В жизни первенствующую роль добро играет, - разглагольствовал карась. - Зло - это так, по недоразумению допущено, а главная жизненная сила все-таки в добрг замыкается.

Держи карман!

Ах, ерш, какие ты несообразные выражения употребляешь! «Держи карман»! разве это ответ?

Да тебе по-настоящему и совсем отвечать не следует. Глупый ты - вот тебе и сказ весь!

Нет, ты послушай, что я тебе скажу. Что зло никогда не было зиждущей силой - об этом и история свидетельствует. Зло душило, давило, опустошало, предавало мечу и огню, а зиждущею силой являлось только добро. Оно устремлялось на помощь угнетенным, оно освобождало от цепей и оков, оно пробуждало в сердцах плодотворные чувства, оно давало ход парениям ума. Не будь этого воистину зиждущего фактора жизни, не было бы и истории. Потому что ведь, в сущности, что такое история? История - это повесть освобождения, это рассказ о торжестве добра и разума над злом и безумием.

А ты, видно, доподлинно знаешь, что зло и безумие посрамлены? - подтрунивал ерш.

Карась с ершом спорил. Карась говорил, что можно на свете одною правдою прожить, а ерш утверждал, что нельзя без того обойтись, чтоб не слукавить. Что именно разумел ерш под выражением «слукавить» – неизвестно, но только всякий раз, как он эти слова произносил, карась в негодовании восклицал:

– Но ведь это подлость! На что ерш возражал:

– Вот ужо увидишь!

Карась – рыба смирная и к идеализму склонная: недаром его монахи любят. Лежит она больше на самом дне речной заводи (где потише) или пруда, зарывшись в ил, и выбирает оттуда микроскопических ракушек для своего продовольствия. Ну, натурально, полежит-полежит да что-нибудь и выдумает. Иногда даже и очень вольное. Но так как караси ни в цензуру своих мыслей не представляют, ни в участке не прописывают, то в политической неблагонадежности их никто не подозревает. Если же иногда и видим, что от времени до времени на карасей устраивается облава, то отнюдь не за вольнодумство, а за то, что они вкусны.

Каким образом случилось, что карась с ершом сошлись, – не знаю; знаю только, что, однажды сошедшись, сейчас же заспорили. Поспорили раз, поспорили другой, а потом и во вкус вошли, свидания друг другу стали назначать. СПЛЫВУТСЯ где-нибудь под водяным лопухом и начнут умные речи разговаривать. А плотва-белобрюшка резвится около них и ума-разума набирается.

Первым всегда задирал карась.

– Не верю, – говорил он, – чтобы борьба и свара были нормальным законом, под влиянием которого будто бы суждено развиваться всему живущему на земле. Верю в бескровное преуспеяние, верю в гармонию и глубоко убежден, что счастье – не праздная фантазия мечтательных умов, но рано или поздно сделается общим достоянием!

– Дожидайся! – иронизировал ерш.

Ерш спорил отрывисто и неспокойно. Это рыба нервная, которая, по-видимому, помнит немало обид. Накипело у ней на сердце… ах, накипело! До ненависти покуда еще не дошло, но веры и наивности уж и в помине нет. Вместо мирного жития, она повсюду распрю видит; вместо прогресса – всеобщую одичалость. И утверждает, что тот, кто имеет претензию жить, должен все это в расчет принимать. Карася же считает «блаженненьким», хотя в то же время сознает, что с ним только и можно «душу отводить».

– И дождусь! – отзывался карась. – И не я один, все дождутся. Тьма, в которой мы плаваем, есть порождение горькой исторической случайности; но так как ныне благодаря новейшим исследованиям можно эту случайность по косточкам разобрать, то и причины, ее породившие, нельзя уже считать неустранимыми. Тьма – совершившийся факт, а свет – чаемое будущее. И будет свет, будет!

– Значит, и такое, по-твоему, время придет, когда и щук не будет?

– Каких таких щук? – удивился карась, который был до того наивен, что когда при нем говорили: на то щука в море, чтоб карась не дремал, то он думал, что это что-нибудь вроде тех никс и русалок, которыми малых детей пугают, и, разумеется, ни крошечки не боялся.

– Ах, фофан ты, фофан! Мировые задачи разрешать хочешь, а о щуках понятия не имеешь!

– В жизни первенствующую роль добро играет, – разглагольствовал карась. – Зло – это так, по недоразумению допущено, а главная жизненная сила все-таки в добрг замыкается.

– Держи карман!

– Ах, ерш, какие ты несообразные выражения употребляешь! «Держи карман»! разве это ответ?

– Да тебе по-настоящему и совсем отвечать не следует. Глупый ты – вот тебе и сказ весь!

– Нет, ты послушай, что я тебе скажу. Что зло никогда не было зиждущей силой – об этом и история свидетельствует. Зло душило, давило, опустошало, предавало мечу и огню, а зиждущею силой являлось только добро. Оно устремлялось на помощь угнетенным, оно освобождало от цепей и оков, оно пробуждало в сердцах плодотворные чувства, оно давало ход парениям ума. Не будь этого воистину зиждущего фактора жизни, не было бы и истории. Потому что ведь, в сущности, что такое история? История – это повесть освобождения, это рассказ о торжестве добра и разума над злом и безумием.

Как и в других сказках М.Е. Салтыкова-Щедрина, герой произведения «карась-идеалист» имеет социальную окрашенность. В образе отразилось мировоззрение самого писателя и вообще передовой чести русской интеллигенции того времени, полагавшей, что счастье для всех не утопия, а реально достижимое и естественное состояние общественного устройства. Идеалистом М.Е. Салтыков-Щедрин называет карася потому, что тот убежден в действенности пропаганды социалистических взглядов. Писатель не случайно подчеркивает, что карася монахи любят, тем самым усматривая родственные связи христианских и социалистических воззрений: и та, и другая идеологии проповедуют всеобщее равенство. В христианстве оно выступает под так называемой категорией соборности.

М.Е. Салтыков-Щедрин так умело переключает читательское внимание из иносказательного социально-политического плана в бытовой, что мы понимаем, что под рыбной ловлей писатель имеет в виду социальные репрессии: «Лежит он [карась] больше на самом дне речной заводи (где потише) или пруда, зарывшись в ил, и выбирает отгуда микроскопических ракушек для своего продовольствия. Ну, натурально, полежит-полежит, да что-нибудь и выдумает. Иногда даже и очень вольное. Но так как караси ни в цензуру своих мыслей не представляют, ни в участке не прописывают, то в политической неблагонадежности их никто не подозревает. Если же иногда и видим, что от времени до времени на карасей устраивается облава, то отнюдь не за вольнодумство, а за то, что они вкусны».

Символично, что карась легко отзывается на шумиху в обществе («снимается со дна»), тем самым способствует своей поимке. Чтобы усилить лексику, обозначающую виды рыб (караси, ерши, плотва-белобрюшка), и названия социальноклассовых групп и должностей (дворянство, губернаторы), а также просто политически окрашенную лексику.

В центре сюжета сказки оказывается спор карася и ерша, который постепенно становится для них необходимым: рыбы входят во вкус и даже начинают назначать друг другу свидания.

Карась развивает в полемике свои либеральные взгляды, говорит о возможности достижения всеобщего счастья. А скептически настроенный ерш иронизирует над его теорией, припоминает накопившиеся у него обиды. Считая карася блаженненьким, он в то же время полагает, что с ним можно душу отводить.

В произведении возникает традиционная по своей символике антитеза: тьма (социальное зло) - свет (чаемое будущее).

Камнем преткновения в этом споре становится вопрос о щуках, под которыми имеются в виду сильные мира сего.

Высказывания карася афористичны и на первый взгляд кажутся прописными истинами: «Зло - это так, по недоразумению допущено, а главная жизненная сила все-таки в добре замыкается», «Зло душило, давило, опустошало, предавало мечу и огню, а зиждущей силой являлось только добро», «История - это повесть освобождения, это рассказ о торжестве добра и разума над злом и безумием».

Однако на горизонте событий вдруг появляется щука, которая выясняет, что в данной местности водятся караси. Узнав об этом, ерш предлагает карасю самому залезть щуке в пасть. Карась же желает со щукой прежде объясниться.

Одним из средств типизации образов является обращение автора к языку народных пословиц и поговорок («А ты не всякое слово выговаривай, какое тебе на ум взбредет!», «С тобой, видно, гороху наевшись, говорить надо!»).

Ерш пытается остановить карася, так как в душе жалеет его. Герой указывает своему собеседнику на четкую и давно сложившуюся в обществе социальную иерархию: «Ракушками караси лакомятся, а карасями - щуки». Карась же ставит задачу взывать к голосу правды и хочет уговорить щуку измениться. При этом аргументами в предстоящем разговоре со щукой должны, по мнению идеалиста, стать лишь слова о добродетели и обязанностях по отношению к близким. Суть этих рассуждений сводится к тому, что рыбы не должны рыбами питаться. Для пищи есть другие виды: мухи, черви, пауки, водные блохи и т.д.

Наконец долгожданная встреча со щукой состоялась. Сперва та действительно проявила к карасю интерес, но как только щука понимает, что тогда ей придется работать, то сразу же называет его речи бунтовскими. Не сразу проглотила щука карася. Очевидно, была сыта от вчерашнего обжорства, как тонко отмечает автор. Когда же тот высказал свое самое заветное слово «добродетель», которое, по мнению карася, должно было произвести магическое воздействие и перевоспитать щуку, та от удивления открыла рот и проглотила его совершенно случайно, на что автор ехидно замечает, что, очевидно, она не знала этого слова совсем. Символично поведение остальных рыб, наблюдавших эту сцену: они с подобострастием спешат узнать, хорошо ли щука поужинать изволила, показывая тем самым свою социально-классовую лояльность.

Моралью данной сказки является авторское желание донести до читателя мысль о безрезультатности морализаторских бесед и диспутов либеральной интеллигенции, ибо истина для каждой категории общества своя и добродетель высшим сферам власти не свойственна.

Сказка Карась-идеалист о спорах на жизненные темы между обитателями водоема Карасем и Ершом. Чем все закончилось? А чем может закончиться спор идеалиста и скептика? Читайте сказку онлайн – узнаете. Предназначено злободневное произведение с философским подтекстом для взрослой аудитории. Быть может, история, в которой переплетено фантастическое с реальным, заставит читателей задуматься о серьезных вещах.

Сказка Карась-идеалист читать

Карась с Ершом любили дискутировать на политические, философские и жизненные темы. Их взгляды были противоположными. Карась утверждал, что добром, милосердием, правдой можно все в мире решить. Ерш возражал, что жизнь очень жестокая, и в ней каждый устанавливает свои правила и выживает, как может. Упрекал Ерш Карася в том, что не знает тот жизни. А Карась все твердил оппоненту о вселенской любви. Ерш предложил Карасю рассказать о ней Щуке. Восторженный идеалист хотел сразить хищницу возвышенным словом «добродетель». Заинтересовалась Щука умными речами Карася, разинула рот от удивления. Она задумалась над их смыслом, зевнула и, втянув воздух, случайно проглотила альтруиста-карася. Читать сказку онлайн можно на нашем сайте.

Анализ сказки Карась-идеалист

Сказка написана автором, который сам очень хотел верить в торжество добра и справедливости. Но социальное неравенство, пороки современного Салтыкову-Щедрину буржуазно-помещичьего государства убеждали писателя в жестокости и несправедливости мира. Законы жизни и выживания таковы, что каждый отстаивает свои интересы в ущерб тем, кто более слаб. Карась-идеалист, ратовал за всеобщее братство. Он возмущался тем, что одни рыбы поедают других, предлагая питаться мошкой, мухами и ракушками. Этим он противоречил своим принципам, ведь все они тоже живые существа. Чему учит сказка Карась-идеалист? Учит она не ударяться в пустые споры и разглагольствования, а следовать здравому смыслу.

Мораль сказки Карась-идеалист

Только трезвый взгляд на все жизненные проблемы поможет принять правильные решения. Пусть Салтыков-Щедрин видел главный смысл сказки Карась-идеалист немного в другом, осуждая бездеятельность либералов, современного читателя такая трактовка морали научит быть не идеалистом, не скептиком, а реалистом.

Пословицы, поговорки и выражения сказки

Красно говорит, а слушать нечего.
Много шуму – мало проку.
Какие времена, такие нравы.
Складно бает, да дела не знает.